Политический платонизм

Медоваров М. Платон: не человек Традиции, но традиционалист

Однако среди традиционалистски ориентированных мыслителей были и сторонники третьей позиции. Им платонизм представлялся уже ущербным учением, следствием упадка древней мифологии и разложения философии досократиков. Сюда, конечно, относятся Ф. Ницше и М. Хайдеггер, а также и О. Шпенглер, чьё отношение к Платону было амбивалентным. Шпенглер и симпатизировал Платону, и в то же время высмеивал его попытки воплотить свои бумажные конструкции в реальной политической жизни. Общеизвестна двойственность оценки Платона в трудах А.Ф. Лосева: платонизм и неоплатонизм были сердцевиной его мировоззрения в течение всей жизни, но он не жалел и острых слов в их адрес. Одна из ветвей платонизма, указывал Лосев, признана как официальная философия Православной Церкви (учения св. Дионисия Ареопагита, св. Максима Исповедника и св. Григория Паламы), а некоторые другие ветви – анафематствованы. Приведу знаменитую цитату из «Социальной природы платонизма»: «Апологет монахов и философ полиции, защитник рабства и мистического коммунизма, профессор догматического богословия, гонитель искусств и наук, заклятый враг семьи и брака, душитель любви и женский эмансипатор, мистик-экстатик и блестящий художник, проповедник казармы, абортов, детоубийства, музыкального воспитания души, педераст, моралист, строжайший аскет и диалектик – вот что такое Платон; и это всё – диалектически-органическая целость, единый и цельный лик философа, единый и цельный стиль платонизма. Как всё это далеко от сентиментальностей или бранчливых нелепостей вроде “обвинений” в “метафизике”, дуализме и пр., которые ещё до сих пор проповедуются относительно Платона с университетских кафедр, не говоря уже об улице и толпе! Поневоле задумаешься над тем, что такое платонизм. Не правда ли, товарищи, есть над чем задуматься?».

Манифест консервативно-революционного платонизма

Программой консервативно-революционного платонизма можно назвать гениальную речь о. Павла Флоренского «Общечеловеческие корни идеализма» (1908). Современные представители протестантского и «иудеохристианского» мышления, прячущиеся под маской православных богословов и свившие ядовитое гнездо в ограде Русской Православной Церкви, не случайно больше всего ненавидят о. Павла именно за эту речь. Точно так же как им ненавистны и изображения Платона в чине праведников в старинных православных храмах.
Лозунг «Платон против Канта», выдвинутый некогда Флоренским, нашёл спустя столетие отклик в замечательной работе И. Дмитриева «Против Канта: консервативная апология государства» (2010). Со своей стороны, «кураевцы» вслед за американскими протестантами уже открыто требуют «христианства без платонизма», на что обратил внимание В.И. Карпец. А это значит, что знамя платонизма вновь поднято в России. Сегодня оно вновь становится знаменем восстания против современного мира во имя вечного Блага, во имя наших предков, во имя Традиции. И теперь это знамя русской Консервативной Революции.

Устрялов Н.В. О политическом идеале Платона

Изучение системы Платона и разнообразных ее истолкований подтверждает впечатление необозримого духовного богатства, в ней заключенного. На рубеже нынешнего века немецкая марбургская школа выступила с попыткой обосновать новое понимание платонизма, истолковать его в смысле чисто логического рационализма или систематизированной методики понятий.<<2>> Эта попытка, предпринятая во всеоружии современной научно-философской техники, осветила в новом аспекте платонову мысль, доселе творчески оплодотворяющую философские искания и достижения. Но вряд ли, однако, сведение всего платонизма к теоретико-познавательной проблематике может быть признано отвечающим его основным устремлениям. И уже, во всяком случае, в односторонних гносеологических категориях невозможно уместить всей полноты гениальных откровений творца "Федра", "Пира", "Федона" и "Государства"...
В учении об идеях, центральном для Платона, своеобразно пересекаются элейско-сократовские и гераклито-протагоровские пути греческой философии. Критика эмпирии дана в нем одновременно с утверждением незыблемых основ подлинного бытия и непререкаемых начал жизненного долженствования. Метафизические элементы из этого учения так же неустранимы, как и логические. Одна и та же метафизика создала и этику "Федона", и эротику "Пира", и политику "Государства". Какова же эта метафизика?

Дугин А. Радикальный Субъект и метафизика боли

Неоплатонизм оперирует с тремя базовыми моментами, объясняющими устройство метафизики и онтологии: μονη («неизменное сохранение тем же самым»), προοδος («выход за свои пределы», на латыни emanatio), επιστροφη (возврат в изначальное состояние). На таком циркулярном порядке устроено бытие. При этом en, не участвуя и не пребывая ни в чем и нигде, озаряет собой все бытие. Интенсивный контакт с трансцендентным и неприкосновенным en конституирует божественные «генады», то есть лучи сопричастности с тем, к чему ничто не может быть сопричастно. «Генады» различаются между собой по степени насыщенности апофатическими лучами и образуют множественные иерархические уровни бытия, нисходящие постепенно от en в сторону космоса - и так вплоть до его пределов. Пределом всего процесса развертывания en служит материя (чаще всего неоплатоники понимают ее в духе Аристотлея как υλη, а не как платоновскую χορα).
Единое исходит (προοδος) из себя и конституирует Единое-Многое. Оно же Сущее. Здесь начинается область Ума (Νους), ноэтический космос или сфера высших божественных генад. Зона божественного Ума бескрайняя и обширная и, начиная с неоплатоника Ямвлиха через Сириана до Прокла и Дамаския, ей уделяется центральное значение в рассуждениях философов этой школы.

Дугин А.Г. Деконструкция демократии

Платоновские гипотезы помогают нам понять код политической философии современности. В конце концов, все 8 гипотез могут быть рассмотрены как вполне рациональные модели мира и общества. И если отстраниться от гипнотических внушений прогресса, мы вполне можем сделать сознательный выбор в пользу любой из этих гипотез.
Это означает, что мы можем выбрать как демократию и какую-то версию демократии, встав на позицию второго тезиса, или выбрать не-демократию, если встанем на позицию первого тезиса и признаем Единство. И что интересно: выбор этот не только можно произвести сегодня, но он стоял и перед людьми Древней Греции, которые выбирали Атлантиду или Афины (платоновский диалог «Критий»), Афины или Спарту (Пелопонесская война, воспетая Фукидидом), философию монархистов Палтона и Аристотеля или либерал-атомистов Демократа и Эпикура. Пока человек остается человеком, он несет в себе, пусть смутно и отдаленно, но способность именно к философии. А значит, он несет в себе свободу выбора. И демократию, и какой-то ее тип человек может выбрать, а может и отвергнуть.
При этом если мы занимаем позицию Платона и платонизма, то на основании сопоставления демократии и гипотез «Парменида» приходим к выводу, что мы живем в космосе, которого не может быть; в обществе, построенном на абсолютно ложном догмате. Сторонниками демократии сегодня по умолчанию считаются все. Неплохо было всем этим «по умолчанию» осознать те философские принципы, к которым их автоматически (то есть, не спрашивая их самих) приписывают.

Дугин А.Г. Актуальность Платона для России и платонический минимум

Несколько выводов об актуальности Платона:
- наука без пронзительного понимания Платона не действительна даже в отношении т.н. естественных наук, следовательно, в нашей стране, где проблема с Логосом, необходимо вводить платоновский минимум, без которого профессиональное занятие наукой и полноценное участие в Высшей школе надо сделать неприемлимым (можно отрицать, критиковать, опровергать, развивать, ниспровергать Платона, но его прежде надо понимать);
- политика без корректного понимания Платона не приемлима, все политики должны точно также должны сдавать платоновский минимум, так как Государство есть идея, политики суть части Государства, они должны быть знакомы с опытом идеи, в противном случае, пусть они продают мобильные телефоны;
- религия без знания основ Платона интеллектулаьно бессильна, православное богословие основано на платонической топике, без знания Платона христианство остается приблизительным, для обычных христиан это необязательно и они могут впитывать элементы платонизма через святоотеческое предание, то есть опосредовано и фрагментарно, а для священников обязательно;
- философия хаоса сопряжена с топикой Платона обратным образом: она строится внутри хоры как объемного начала, опрокидывая платновскую топику и прассмотривая ее de profundis; Хайдеггер предлагает созидать «философию другого Начала» на антиплатонической революции – чтобы совершить такую революцию, надо знать и понимать Платона.

Марин. Прокл или О счастье

Занимался Прокл и политикою, следуя политическим сочинениям Аристотеля и Платоновым "Законам" и "Государству". А чтобы рассуждения его об этом предмете не казались пустыми и на деле неосуществимыми, он побудил к этому делу Архиада, друга богов, сам же он всецело отдаться политике не мог, препятствуемый более важными заботами. Архиада он поучал и наставлял во всех доблестях и навыках политика; как учитель при бегуне, он советовал ему превзойти всех заботами о городе в целом и в то же время благодетельствовать каждому жителю в отдельности, следуя всем добродетелям, особенно же справедливости. Такое усердие порождал он в нем и своими поступками, когда показывал и щедрость и великодушие, одаряя деньгами и друзей, и родственников, и гостей, и сограждан, чтобы видно было, насколько он выше всякого любостяжания. Немалые деньги пожертвовал он и на общественные нужды; а умирая, завещал свое имущество не только Архиаду, но и двум городам – своей родине и Афинам. Поэтому и от природы своей, и от дружбы Прокла Архиад сделался таким пытателем истины, что наши товарищи упоминали о нем лишь с благоговением, называя его "благочестивейший Архиад".

Фрэнсис Йейтс. Джон Ди и явление "Христиана Розенкрейцера"

Задолго до того, как Ди посетил Германию, его идеи попадали туда из Чехии. Согласно заметкам о Ди, принадлежащим Элайасу Ашмолу и вошедшим в "Британский Химический Театр" (1652 г.), путешествие Ди по Германии в 1589 г., на пути из Богемии в Англию, произвело настоящий фурор. Ди побывал почти в тех самых местах, где двадцатью пятью годами позже вспыхнуло розенкрейцерское движение. Ландграф Гессенский осыпал Ди комплиментами, а тот взамен "одарил его двенадцатью венгерскими конями, кои приобретены были дарителем в Праге в расчете на предстоящее путешествие". На этом отрезке пути Ди, кроме того, встретился со своим учеником по имени Эдуард Дайер (близким другом Филипа Сидни). Дайер отправлялся послом в Данию, а "годом ранее [он] побывал в Тршебоне, откуда увез письма Доктора (Ди) для королевы Елизаветы". Ди произвел в этой части Германии сильнейшее впечатление – своими обширными знаниями да еще, похоже, репутацией человека, вокруг которого вершатся большие дела.
шмол сообщает, что 27 июня 1589 г., будучи в Бремене, Ди принимал у себя "того славного Герметического Философа, Доктора Генриха Кунрата Гамбургского". Влияние Ди прослеживается в необычном произведении Кунрата, "Амфитеатре Вечной Мудрости", которое вышло в свет в Ганновере в 1609 г.

Бовдунов А. Политика и эротизм: от «Государства» Платона к «Великому Манипулятору» Дж. Бруно

«Государство» Платона предельно эротично, наполнено энергией Эроса, а вовсе не деэротизированно, как может показаться. Важным моментом является сочетание эротического порыва и концепции справедливости, ибо несправедливое государство обречено на раздоры и гибель. И сам диалог называется «Государство или о справедливости». Но Благо первостепенно по отношению к справеливости, ведь «идея блага — это самое важное знание; ею обусловлена пригодность и полезность справедливости и всего остального[6]». Созерцание же блага, стремление к нему суть ни что иное как проявление Эроса в его наиболее чистом виде. Ни о каком антиэротизме в «Государстве» речи не идет, наоборот существование государства и выбранная форма правления – правление философов – соответствуют наиболее чистой форме любви по Платону. Это государство движимое и управляемое любовью. Эрос, вокруг которого строится «Государство» Платона – это импульс и сила, пробуждающая движение от многого в сторону Единого, которое у Прокла и последующих неоплатоников будет зваться «эпистрофе», возвращение.

Фрэнсис Йейтс. Джордано Бруно и герметическая традиция

Эта книга, разумеется, не является монографией о Бруно; она претендует, как указано в ее заглавии, лишь на то, чтобы поместить Бруно в контекст герметической традиции. Прежде чем давать окончательную оценку Бруно, необходимо предпринять другие исследования, и прежде всего определить его место в истории классического искусства памяти, которое он превратил в магико-религиозную технику. Некоторые замечания о мнемонике Бруно в этой книге могут показаться недостаточно обоснованными, но я надеюсь подробнее развить эту тему в другой работе. В книге есть один громадный недостаток – в ней не очерчено влияние на Бруно Раймунда Луллия, которого я едва упоминаю, а многочисленных работ, которые Бруно посвятил луллизму, и вовсе не касаюсь. Здесь, опять-таки, требуется специальное исследование о Бруно и луллианской традиции, которое я надеюсь когда-нибудь осуществить. В сложной личности Бруно, в его идеях и замыслах тесно переплетены три линии – герметизм, мнемоника и луллизм. Все три традиции достались Возрождению от средневековья и продолжались вплоть до XVII века, до перелома, осуществленного Декартом.

Pages

Subscribe to Политический платонизм